DidiLetoСиньорина Ачотта и синьорина Авдруска
Давным-давно, а может быть, недавно, может, даже в прошлую пятницу, в очаровательном городке Позитано, что на Амальфитанском побережье, жили две прекрасные девушки, равных коим не было во всей Италии.
Синьорина Ачотта жила на виа Марина Гранде и славилась своим озорным нравом и умением танцевать зажигательную тарантеллу. Синьорина Авдруска жила на виа Реджина Джованна и была известна нравом нежным и чудным голосом. И хоть девушки давно дружили, характерами они были как небо и земля.
Синьорина Авдруска в общении с людьми была робка. Главным ее опасением было — А вдруг люди скажут. Поэтому она редко покидала свою уютную квартиру, предпочитая сидеть на балконе за ажурной решеткой и здороваться со знакомыми. Которым, впрочем, кроме, приятного «Доброго дня» сказать ничего не смела, ибо боялась сплетен и общественного порицания. Со временем даже ее «Добрый день» стал бесцветным и почти беззвучным. Ей казалось, что ее голос лишь отвлекает и раздражает почтенных горожан.
Синьорина Ачотта же, напротив, вступала в перепалки и частенько начинала их сама с вопроса «А чо ты?». Ее заботило все — от неправильно привязанной лошади синьора Маркузо до цвета роз синьоры Орино. Она быстро вспыхивала, и тогда ее голос было слышно по всей виа Марина Гранде, а от быстрых жестов ее горшки с цветами падали с окрестных подоконников. И никто никогда бы не подумал, что синьорина Ачотта страдает от своего буйного нрава и постоянных сканадалов. Лишь ее подруга, тишайшая Авдруска утешала и поддерживала шумную Ачотту.
— Ах, милая Авдруска, какая же ты счастливая, что сидишь здесь в тишине и покое, пока меня третирует этот гадкий Маркузи, мой сосед. А чо он свою дверь так медленно открывает, я же тороплюсь!
К слову, Авдруска, при всей любви к подруге, втайне считала, что та сама виновата. Ведь Маркузи синьор преклонных лет, и ему простительна некоторая медлительность. А вот Ачотта могла бы и не торопиться, потому что лестницы в ее доме круты и небезопасны, и уж сколько раз она падала. Но бегать по лестницам не переставала, а лишь гневно восклицала «А чо они таких лестниц понаделали» Они, давно почившие архитекторы и строители 19го века, ответить ей, конечно, не могли. И Авдруска предпочитала молчать, лишь бы не вызвать неприязнь Ачотты. К тому же она считала себя весьма слабым специалистом в вопросах бега и архитектуры.
Так и жили подруги Ачотта и Авдруска. Ачотта с каждым днем все чаще кипела от гнева. Авдруска все больше молчала. Пока однажды…
Я лично считаю, что Однажды давно пора сделать днем недели или хотя бы месяца. Ну так примерно — первое, второе, однажды, третье. Потому что именно Однажды происходят все самые интересные события.
Однажды в Позитано по делам или просто отдохнуть приехали два неразлучных друга — синьор Восхициано и синьор Пониматто. И так уж случилось, что синьор Восхициано решил побродить по солнечным улочкам Позитано и насладиться ароматов апельсинов в одиночестве, пока его друг исследовал местные рынки и лавочки.
Восхициано был молод и хорошо собой, увлекался искусством и литературой и, конечно, он пошел на виа Реджина Гранде, где, по слухам находился букинистический магазин. Но дойти до магазина он так и не смог, остановленный звуками чарующего голоса, лившегося из окна на втором этаже одного симпатичного домика. Восхициано застыл на месте и не мог сдвинуться, пока не дослушал песню до конца. когда же Авдруска (а это была именно она) допела, он разразился бурными аплодисментами. Синьорина Авдруска, немало удивленная шумом за окном, вышла на балкон.
— Браво, синьорина! — закричал Восхициано.-
— Право же, вы мне льстите, — смутилась Авдруска и спряталась за занавеску, поклявшись себе никогда больше не петь, чтобы не привлекать ненужного внимания.
Но следующие слова незнакомого синьора заставили ее задуматься о поспешности принятого решения.
— Вы обладаете волшебным голосом! Певчая птица Италии!
— Простите, синьор, но я не могу принять ваши похвалы, ибо никогда не училась пению и мало что о нем знаю
— Но это не мешает вам звучать, как жаворонок! О, не разбивайте моего сердца, прекрасная синьорина, не говорите, что вскоре вернется ваш муж и лишит меня возможности увидеть ваше лицо
— У меня нет мужа, — робко сказала Авдруска, чем вызвала бурное ликование Восхициано. Ей было страшно разговаривать с незнакомцем, потому что в любой момент по улочке могли пойти знакомые и увидеть ее. И что они тогда подумают?! А вдруг они решат, что он ее ухажер? при всей привлекательности мысль эта была невыносима для Авдруски, и она захлопнула окно.
На другом конце города на рыбном рынке Позитано синьорина Ачотта быстро шла по проходу, не глядя вперед. Ей было важнее вертеть головой, чтобы не упустить момент высказать свое мнение о качестве рыбы или ценах на нее. Вот так, не глядя, она и налетела на синьора Пониматто, который в этот момент как раз торговался за креветок.
— А чо ты встал посреди дороги, — не дожидаясь реакции, завопила Ачотта.
Продавец креветок отвел глаза. Ему уже заранее было жаль такого приятного синьора.
Пониматто посмотрел на налетевшую на него синьорину и нашел ее прелестной.
— Вы совершенно правы, прекрасная синьора, я виноват.
— Синьорина! — сердито поправила Ачотта. — Именно ты виноват. Стоишь тут!
— Совершенно верно, синьорина. Приношу свои извинения. Мне следовало стоять ближе к прилавку, чтобы не мешать гражданам.
— Да! — воскликнула Ачотта, но продолжать не спешила. Конфликт не желал разгораться, а показать вздорной бабой, которая повторяет одно и то же ей не хотелось. Тем более синьор (весьма привлекательный) свою вину признал.
— Встал тут! — все же решилась она
— Согласен. Спасибо, что указали на мою ошибку, синьорина. Впредь я буду внимательнее.
Ачотта фыркнула и продолжила свой путь
На следующий день Авдруска долго не решалась подойти к окну, но решившись не была разочарована. Вчерашний незнакомец стоял прямо под ее балконом и при ее появлении широко улыбнулся.
— Вы прекрасны, как Дафна великого Микеланджело, — воскликнул Восхициано. — О, будь я Аполлоном…
Авдруска нахмурилась
— Возможно, вы имеете в виду Дафну Бернини, что в Риме. У меня степень магистра искусств, и я уже 5 лет составляю путеводители по музеям, и не могу вспомнить Дафну Микеланджело.
— Вы так же умны, как и прекрасны! Конечно, вы правы, а я ошибся. Меня зовут Восхициано, и я приглашаю вас на прогулку и приятную беседу об искусстве.
— Меня зовут синьорина Авдурска и боюсь, что не могу принять ваше предложение потому что люди могут сказать…
— Разве слова вас ранят? Разве бьют? — удивился Восхициано.
— Нет, — неуверенно ответила Авдурска, — но я бы не хотела, чтобы обо мне думали плохо.
— Но чем чужие плохие мысли вредят вам? «Не имеет значения, что думают другие — поскольку они в любом случае что-нибудь подумают»
— Вы цитируете Коэльо, — улыбнулась Авдруска, — я же отвечу вам словами Толстого «корень злых дел в дурных мыслях»
— Любой, кто захочет причинить вам зло, должен будет сначала обойти меня, — галантно возразил Восхициано, чем окончательно покорил Авдруску
А тем временем на рыбном рынке Ачотта бесцельно бродила по рядам, не отдавая себе отчета, что же она ищет.
— Синьорина выбирает рыбу посвежее? — раздался у нее над ухом мягкий голос.
— А чо вы так бесцеремонно врываетесь в мое личное пространство? — взвилась Ачотта, но не смогла сдержать улыбку.
— Я сделал это намеренно, — улыбнулся в ответ Пониматто, — вы были так погружены в свои мысли, что я решил так привлечь ваше внимание.
— Намеренно?
Ачотта была поражена. Она так привыкла к тому, что все вокруг действовали «случайно» и никогда не были ни в чем виноваты, что человек, так легко берущий ответственность в своих действиях, был ей в диковинку.
— Намеренно. Меня зовут Пониматто. Я здесь ищу креветки для пасты.
— Вам повезло, синьор, — вскинула голову Ачотта. — Я готовлю лучшую пасту с креветками во всем Позитано.
— Не сомневался в ваших способностях, — кивнул Пониматто
— Пойдемте, синьор Пониматто. Лишь один человек на этом рынке продает нужные креветки.
Креветки и вправду были прекрасные, но случилась неприятность. Пакет, куда продавец сложил их, порвался и часть креветок упала на камни мостовой. Ачотта уже набрала воздуха, чтобы поругаться с продавцом, но Пониматто поразил ее. Он извинился и признал, что ему следовало придержать дно пакета. Ведь он же видел, что пакет промок. Продавец в свою очередь рассыпался в извинениях за непрочность тары и мигом заменил пакет, приложив от себя парочку отличных устриц.
— Разве в том, что пакет порвался, был виноват ты? — накинулась на своего спутника Ачотта, когда они отошли от прилавка.
— в том, что порвался нет, а в том, что не придержал его, пока продавец искал замену — я.
— Слабак, — фыркнула Ачотта. — Эдак ты за все будешь вину на себя брать.
— Ответственность, — поправил Пониматто. — Я несу ответственность за свою жизнь и за все, что в ней происходит.
— Ну вот идем мы по дороге, а впереди яма. И ты в нее упал. Разве не дорожные рабочие виноваты?
— В том, что оставили яму? Они. А в том, что упал — я сам. Ведь это я выбрал пусть с ямой и не смотрел под ноги. И выбравшись из ямы я могу пойти домой, ругаясь на рабочих, а могу сообщить городским властями добиться, чтобы яму засыпали.
— А если упаду я? — хитро прищурилась Ачотта.
— Что ж… если ты станешь частью моей жизни, то я могу поддержать тебя за руку или предупредить о яме тебя, но падать ли в яму ты выберешь сама.
— Вам следует учиться петь, — убеждал Восхициано свою прекрасную спутницу.
— А вдруг люди скажут, что музейный работник и полезла в певицы, — отнекивалась Авдруска
— Но если вы не попробуете, то никогда себе не простите. И разве музейный работник не личность достойная уважения? Вы прекрасный специалист. Ваше мнение ценят даже в музейном совете Рима. Вы давно могли бы выпустить свой собственный путеводитель по Позитано, а не редактировать чужие. Я восхищен вашим умом и осведомленностью, но поражен вашей скромностью. почему бы не стать ресторанным критиком, например?
— Что вы, синьор Восхициано?! Моя подурга Ачотта с легкостью могла бы этим заняться. Она любит готовить и делает лучшую пасту на побережье. Но я же предпочитаю спокойствие музейных арок или тишину книжных магазинов.
— И я снова восхищен!» Вы прекрасно знаете свои сильные и слабые стороны и не стали выдумывать ради моего одобрения. Разве ж вам все еще нужно одобрение почтенных горожан.
— Ну, горожан, пожалуй, нет, — согласилась Авдруска, — но мои родители…
— Разве ваши родители определяют вашу судьбу? Разве они живут вашу жизнь, дышат вашей грудью, поют вашим голосом?
Авдруска покачала головой. Ей было страшно признавать, что Восхициано прав.
— Если вы позволите, я бы хотел каждый день говорить вам комплименты, пока вы не поверите, что прекрасны, — произнес Восхициано
— Если вы позволите, я бы хотел каждый день держать вас за руку, чтобы сопровождать по тому пути, который вы сами выберете, — произнес Пониматто
И надо ли говорить, что синьорины ответили Да