Ответ в теме: Дневник

[Ника Мондильяни]

Почему я не вижу, что Бог говорит мне: «Девочка, тебе можно все!»
Потому что мне это уже не нужно. Потому что где-то внутри меня сидит разъедающая, как кислота, обида и горечь. И мне там так горько и ядовито, что я уже способна только бесконечно жалить саму себя и упиваться этим состоянием, как чем-то очень ценным. И отсюда, кстати, идет и то, что я совершенно не хочу принимать идею про то, что никто не перед кем не виноват. Эта идея кажется прям отвратительной. Как же так? Ведь это не честно! И ужасно хочется, чтобы с теми, кто сделал мне плохо, тоже случалось что-то не хорошее, и тогда я буду ощущать себя отмщенной. Я прям ощущаю, что во мне это, видимо, говорит Детка. Очень обиженная Детка, которая до сих пор не может успокоиться. И вот ведь забавно, она так погрузилась в свои обиды и огорчения, что уже не думает о том, чего хочет, а лишь о том, чего её лишили.

 

Однажды утром, весьма серым и унылым, впрочем как и все утра, что были здесь одна Злючина-Колючина сидела в песочнице не очень понимая, а что ей, собственно делать дальше, потому что все занятия не приносили радость, когда ощутила, что по макушке аккуратно постучали. Вернее не так, макушечку аккуратно тронули, словно теплый ветерок подул откуда-то с неба прямо в голову обиженной Злючине-Колючине. Недовольная всем Детка лишь дернула плечом, но теплый ветер не унимался и ласково касаясь головы почесал за ушком и погладил чумазую щечку, словно нежно пытаясь поднять голову. Детка опять упрямо дернула головой. — «Не буду. Отстань».
«Ты совсем-совсем не хочешь на меня посмотреть?» — прошелестел где-то внутри Детки голос. — «Может, хоть посмотришь?»
— «Не буду. Уходи. Мне никто не нужен,» — обижено закричала Детка и стала демонстративно смотреть вперед.  Вот только впереди вместо привычного двора с чахлой зеленью, а потом и серого дома, обнаружилось её собственной отражение, за спиной которого развевалось нечто белоснежное, источающее мягкий свет.
Но больше всего Детку поразило её отражение — она вся была обвита стеблями с огромными колючками, казалось, что прямо из её сердца выходят, оплетая тело, руки, ноги, шею, голову черные, плотные побеги с блестящими шипами. Такие же узоры цвели под кожей, образуя причудливый узор, а венчал голову извилисто свернутый в венец побег. Зрелище было жутковатое, но завораживающие.
«Милая, может ты все-таки посмотришь на меня?» — ласково прошелестел голос, но Злючина-Колючина опят буркнула «нет», волна жалости к себе затопила её, и тут же она жадно начала вглядываться в зеркало, где с этими её слова и чувствами побеги пришли в движение, и еще плотное оплели тело, вонзая в него шипы. Где-то внутри возникло отвратительное удовлетворение, что ничего другого Детка и не ожидала, и когда она привычно дёрнула плечом и головой, то обнаружила, что справа, а потом и слева еще зеркала, в каждом из которых она отражалась.
Пока Злючина-Колючина осознавала это, за спиной что-то зашелестело и в зеркалах в добавок к белому отразились еще и перья. Огромные, белоснежные перья которые были частью крыла… которое устремлялось куда-то ввысь.
По шее прошлась мягкая рука и тут Злючина-Колючина не выдержала, развернулась и зарылась лицом во что-то теплое, мягкое и нежное, пахнущее чем-то знакомым — растаявшим пломбиром, нагретым песком и свежевыглаженным платьем. А потом она просто заплакала в это теплое нечто, и плакала так, словно все обиды мира собрались в огромную реку, которая теперь стремительно покидала её. С каждым вздохом становилось все легче и легче, пока  потом совсем не иссяк.  А потом щеки и глаза вытерли мягким, как облако платком и сказали: «Ну, здравствуй!»
Злючина-Колючина повернулась обратно к зеркалам и нахохлилась. Пусть она и выплакала все, что накопилось, но теперь-то остался ворох претензий, который она это большому, умному и крылатому начала выказывать.
«Почему со мной так? Почему другим всё, а мне?! А мне — ничего! Почему, если  об этом говорю, то меня еще и упрекают, что я не благодарна. Почему мои желания остаются без ответа?»
И тут Крылатый прошептал — «А ты смотри, куда ты смотришь?»
И тут Детка обратила внимание, что вообще-то она сидит лицом в зеркальном углу и рассматривает только собственное изображение, полностью отвернувшись от всего того, что было за её спиной. А когда она повернулась, то оказалось, что там — там были цвета и краски, там было чистое голубое небо, дом блестел свежевымытыми окнами, в песочнице кроме жёлтого и приятно песка была тонна игрушек  да и все выглядело как-то совсем иначе. А прямо перед ней, когда Детка задрала голову, она увидела Ангела. Самого настоящего. С большими крыльями, кончики которых сейчас нежно прикасались к плечам Детки.
«Но мне же было так больно!» — обижено сказала она.
А потом он начал аккуратно протирать её щеки своим платком — «Это правда. Больно тебе несомненно было, но ведь необязательно в этом оставаться?»
А потом Детка умылась и смотрела как от капель воды черные побеги стираются истончаются и втягиваются обратно. А потом там, где-то на уровне сердца что-то тихонько звякнуло и оттуда выпала льдинка. Ангел и Детка подышали на неё вместе, и она растаяв, потекла водой вниз, и из песочницы начал расти огромный подсолнух. А когда он открылся о в в неб обнаружилось зеркало.
Детка заглянула туда и улыбнулась своему отражению, и в тот же момент — проснулась.
Она, Ника, стояла рядом со своим прекрасным и потрясающим Ангелом, держа в руках круглое зеркальце. А там впереди расстилалось безбрежно-голубое море, где Нику уже ждали коты в уютном доме, огромные звезды, чтобы считать по вечерам, друзья, чтобы пить вино, болтать и смеяться, коллеги, чтобы изобретать новое, семья и родные, чтобы просыпаться с улыбкой по утрам, и бесконечный мир, чтобы открывать и пробовать.
«А можно?» — немного робко и нерешительно спросила Ника.
«Конечно, можно, если ты себе разрешишь. А ты разрешишь?» — лукаво улыбаясь спросил Ангел.
«Да конечно да!», — закричала Ника, и даже немножко подлетела над землей, потому что все старые цепи просто рухнули.
Теперь Ника точно знала, что для того, чтобы понять, что она транслирует в мир достаточно просто заглянуть в зеркало.
А Ангел? А он просто взлетел вверх и остался как всегда рядом с Никой, ведь каждую обычную необычайную человеческую девочку всегда сопровождает Ангел, а как же иначе.